“Искусство - не зеркало, а молоток.”
Дочитала сегодня
'Drawing Blood', впала в депрессию. Не из-за книги - из-за того, что она кончилась. Все-таки из трех романов Брайт этот - самый-самый любимый. Да, из-за махрового хэппи-энда, в который я до сих пор не могу поверить. И в первый раз не могла: сидела в поезде Москва-Питер, прижимала к груди стопку распечатанных листочков и глупо-глупо улыбалась, чувствуя себя бесконечно счастливой. Читать же её в оригинале ещё приятнее.
эмоции, цитаты, рассуждения и прочее бла-бла-блаЕсли вы у меня спросите, какая моя любимая книжная любовная история, то я сразу и уверенно скажу, что Тревор и Зах. Потому что тут все: и судьба, и доверие, и зависимость, и много всего прочего.
Я обожаю Заха насколько в принципе можно обожать книжного персонажа. Девятнадцатилетний хакер с внешностью Эдварда Руки-Ножницы, вынужденный бежать из Нового Орлеана, скрываясь от спецслужб? Пожалуйста, да! Но самое прекрасное в нем - это его преданность Тревору. Потому что Тревор рядом с Захом едва ли рискует. Зах же, оставаясь с Тревором в Доме, рискует всем, включая жизнь.
— А ты не боишься, что он сбрендит и убьет тебя, пока ты спишь?
— Нет, — рассмеялся Зах. — Если Тревор решит убить меня, он, черт побери, приложит все усилия, чтобы я ради такого случая проснулся.
Зах ради Тревора идет за ним в Птичью страну. И Зах остается рядом с ним даже после того, как Тревор действительно чуть не угрохивает его молотком. Ещё один плюс в копилку достоинств: смелость. Я уже скатываюсь в сантименты и дешевый пафос, но я правда очень-очень люблю Заха.
Тревора меньше. Тревор все же слишком ненормален. Я понимаю, что тяжело быть нормальным, после того, как твой отец убил всю твою семью, пока ты спал... но все же. И эти его задвиги насчет Дома, насчет Птичьей Страны меня тоже ну никак не радуют. Но я люблю, как он предан рисованию комиксов, как он понимает, что кроме Заха у него никого нет.
Если он слетит с катушек, он никого не потянет за собой — это было единственное, что пообещал себе Тревор.
Но, может, если у него будет кто-то, за кого можно будет уцепиться, может, ему не придется проваливаться. Во всяком случае, не до самого дна.
А ещё люблю последние десять страниц, когда Тревор все время рядом с малость бессознательным после всего пережитого Захом.
Я люблю, как при множестве внешних и внутренних различий, у них есть одно общее: тяжелое детство. У каждого свое, но отложившееся на подкорке мозга.
Как же мы оба покалечены, подумал Зах. Нам впору изображать детей с плаката “Неблагополучные семьи”, если хотя бы один из нас до этого доживет. Спасибо, Джо и Эвангелина. Спасибо, Бобби.
Больше же всего люблю, как они вместе избавляются от этого. Едва не умерев, но избавляются от прошлого.
Кроме собственного них в книге я люблю саму концепцию Птичей страны, как абстрактного нечто, смазываемого кровью художников. И, безусловно, Дом! Это вообще восторг: живущее своей жизнью здание, возвращающее из ниоткуда орудие убийства, раздирающее рисунки и поддерживающее электричество спустя двадцать лет после того, как оно было отключено. Жутко, жутко и прекрасно.
— Мы были в Птичьей стране.
— Что это значит?
— Это значит, что мы были в мозгу моего отца. Или мы были в аду. Или мы видели глюки. Откуда мне, черт побери, знать! Ты сам там был. Ты все видел.
Да, мне не нравится количество наркотиков в книге, но с этим я готова мириться ради всего остального.
Ну и лучшая часть книги: ОНИ УЕЗЖАЮТ НА ЯМАЙКУ. И живут долго и счастливо. Серьезно.
Тревор не мог благодарить Бобби за то, что он оставил его в живых. Но мог радоваться, что не умер в том доме, оставив все возможности неиспробованными, все виды — неувиденными, все мысли — непродуманными. Он может сделать этот выбор. Он сделал этот выбор. Решать ему. Мальчик, чью руку он держит, — живое тому доказательство. Зах показал ему, что все возможно. Зах — вот кто заслуживает его благодарности.
Тревор нашел десятки способов выказывать ее до самого утра.Черт, я близка к тому, чтобы начать перечитывать книгу по новой. Спасибо Попи Брайт за мое счастливое детство.